Ноябрь у меня был очень тяжелый: буквально тьма окутала Яну Жукову. Внешне все шло как шло, но вот рефлексия, переживания, осмысления и совершенно беспросветная чернота, видимо, на биохимическом уровне тоже.

 

В прошлом году я написала большую статью о том, как понимаю счастье: что это не сказка о Золушке, не кратковременная вспышка эйфории, не пик прихода, а ежедневная работа по поддержанию огня, который горит внутри каждого из нас.

А теперь вот часто думала, что очень просто об этом забыть, когда погружаешься во тьму. Когда кажется, что ты несчастен потому, что чем-то не обладаешь, в чем-то ограничен, что у других как-то получше жизнь, чем у тебя, что должно быть так, а не иначе.

И хорошо, что быстро вспоминаешь: ничто не должно, все просто есть. А у тех, про кого думаешь с восхищением и даже завистью, есть свои зоны тьмы.

У Дудя в интервью с молодыми учёным-астрофизиком Константином Батыгиным было много классных цитат, в том числе он сказал: «У нас есть что-то в ДНК, что делает нас несчастливыми, когда мы не ищем чего-то нового». Я напоминала сама себе каждый раз, что чернота проходит, и всегда появляется свет, и мы можем себе немножко помочь, тотально проживая своё «темное время души», не отворачиваясь и замечая первые проблески, с интересом к этому новому и неизведанному.

И вот я написала такой пост в своем деревенском инстаграме – про ноябрьскую тьму. Перед этим долго сопротивлялась, пряталась за пасторальными картинками и короткими подписями к ним, проживая свою черноту сама с собой. А потом не выдержала – и получила вдруг мощную обратную связь: «и у меня так», «и у меня тяжкий ноябрь», «да-да, именно тьма». Одна незнакомая девушка прислала мне свои стихи о тьме, написанные практически день в день.

И вот когда тьма разделилась на несколько десятков человек, стало реально легче дышать, потому что все поняли: да, это тьма, она просто есть, живем дальше.

Недавно мы общались с доктором Дмитрием Шаменковым, создателем авторской Системы Управления Здоровьем. Говорили о буддийском принципе глубинного ненасилия – о позволении происходить, способности переживать, – который, конечно, развивается не сразу. Когда мы сталкиваемся с очень сильной болью, пережить ее очень сложно, но Дима утверждает: «У живых существ, которые эволюционно созрели как метасистема, как сообщество, чувства могут быть разделены. Поэтому если мы хотим пережить сильную боль, это надо делать вместе. Исцеление, которое возникает, когда мы «шерим» (от to share) чувства, способны сопереживать друг другу, является и профилактикой возникновения этой боли в будущем.»

Когда мы чувствуем и понимаем боль другого человека, то в следующий раз в определенных ситуациях сами не допускаем развития этой боли у другого. Ведь часто мы раним неосознанно: сказав, не подумав, не уделив внимания, резко пошутив, обесценив. 

Вскоре после нашего разговора я увидела, как это «расшаривание боли» происходит на практике. Была в гостях, подруга была взвинчена в связи с семейной историей, и вдруг плотина прорвалась, и она впервые стала рассказывать о том, что у нее действительно болит. Я знала о ситуации, но даже не представляла, насколько сильно это ее тревожит. Слушала молча, сопереживала и в конце сказала – глаза на мокром месте: «Я очень тебе сочувствую». 

В этот момент увидела, как этот пузырь напряжения раз – и лопнул, она расслабилась, и дальше мы сидели спокойно и радостно проводили наш вечер пятницы. 

Принципиальным здесь стало именно слушание – сердечное, безоценочное. 

«Да ладно, ерунда какая, забей.»

«Не грусти.»

«Держись.»

«А вот у меня было…»

«Все будет хорошо.»

«Тебе надо сделать это..»

Перевести разговор на себя, обесценить то, что почему-то так задевает собеседника, отделаться пустым словом, дать непрошенный совет – эти и аналогичные фразочки убивают искренность и ранят еще больше. Да, мы не всегда можем понять, почему у человека болит именно это, но для поддержки требуется только увидеть боль и быть рядом.

У меня есть приятельница, телесный терапевт, так вот, когда рассказываешь о важном, она в ответ молчит и, пока не задашь прямой вопрос, даже не комментирует. Но слушает она на 100% внимательно, и такое слушание – целительно самое по себе.

В эти же темные ноябрьские дни прочла и сохранила важный пост психолога Нины Рубштейн, вот фрагмент: 

«Если вы всерьез психологически образованы, то вы знаете, что каждый пишет только о себе. Даже если вы описываете какого-нибудь психопата – вы описываете его процесс так, как вы увидели его через призму своего процесса, потому что ничто кроме того, что есть у нас, мы в других увидеть не можем.

..В этом смысле здоровый психотерапевт отличается от больного тем, что он уже изучил свои психопатии на своей личной терапии, а потому отчетливо знает, что именно и в какой мере он видит в других. А вот больной все время делает открытия про других, не осознавая, что приписывает свою болезнь.»

Оценить другого и «поставить диагноз» мы можем только через свой опыт, свои представления о жизни. Но другой человек – это не ты.

Я учусь этому сейчас: признавать свою боль, свою тьму, свое право проживать их. А также боль, тьму и право проживать их другого, отдельного от меня человека. Не навешивать на подружек в долгих разговорах про «жизнь дерьмо», даже когда мне действительно так кажется. Делиться открыто и эмоционально с теми, кто готов это принять, или конструктивно с теми, кто не про эмоции. Людей, которые готовы принять, разделить и не оценивать, вокруг немного, и можно ошибиться в выборе. Что ж, в следующий раз к нему я не пойду. Это не всегда может быть близкий человек и необязательно психотерапевт. 

Смотрю вокруг и слушаю себя: другой человек – другая вселенная, а вот сердце у нас – одно, и болит похоже.

 

 

 

 

 

 

 

Фотограф: Саша Ши 

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора.
В случае проблем со здоровьем не занимайтесь самолечением, проконсультируйтесь с врачом.