Тема дофамина была популярна несколько лет назад. Сейчас нас всех, кажется, больше занимает искусственный интеллект, но дофамин при этом никуда не делся, как и наши, часто совершенно легальные, но при этом тягостные зависимости. Я уже полтора года живу в деревне и перестала курить, есть сладкое и зависать без дела в интернете.

 

Дофамин – гормон и нейромедиатор, вырабатываемый мозгом в ответ на происходящие с нами приятные штуки. Причем, сюда же относится еще не свершившееся, а предвкушаемое удовольствие. Например, когда мы, голодные, чувствуем запах вкусного обеда, в мозге происходит выброс дофамина. При этом дофамин еще и главный мотиватор, потому что подталкивает нас к выполнению действий, приносящих удовольствие. И вот тут начинаются проблемы, особенно у современного человека, имеющего доступ к благам научно-технического и прочего прогресса.

Важно знать, что дофамин бывает быстрый и долгосрочный. Быстрый, он же “дешевый” находится на расстоянии ближе вытянутой руки – это вкусные перекусы, сигареты, лента соцсетей с бесконечными рилсами, мастурбация. Выработка же долгосрочного требует больших затрат и вложений. Это, например, достижение целей, закаливание, физнагрузки.
В общем, все то, что прописал доктор еще нашим бабкам и дедкам.

Наш мозг в чем-то ленивая скотина и выбирает путь наименьшего сопротивления. Если есть возможность получить быстрый и легкий кайф, мозг, скорее всего, выберет этот вариант. Что происходит в результате? Ну, например, мы теряем мотивацию к развитию и решению важных жизненных задач. Посадить дерево, построить дом, вырастить сына. Зачем, когда есть кофеёк, булочки, порно, мемы, сериалы и перекуры?

То есть, мы растрачиваем силы на легко достижимые и приятные действия, и на что-то серьезное нас не хватает.

 

Кстати, возвращаясь к нашим дедам и бабкам: у них было гораздо меньше возможностей «надоить» себе дешевого дофамина. Ни тебе гаджетов, ни усилителей вкуса, хочешь сладенького — иди, свари петушок на палочке, а это уже ого-го какая цепочка действий, временных и трудовых затрат.

Сейчас же современная цивилизация сидит на игле быстрого дофамина. По сути, большинство приложений и цифровых сервисов спроектированы так, чтобы аккуратно и незаметно встроиться в дофаминовую систему. Нажми на кнопку — получишь результат. Вот мы и жмем, как те лабораторные крысы, которым вживили электроды в гипоталамус прямиком в центр удовольствия.

Помните? Электроды там подсоединили к педалям, чтобы крысы могли жать на них и самостоятельно стимулировать эту зону мозга. Чем все закончилось? Крысы игнорировали еду и секс и педалировали до изнеможения.

 

В общем, долгий дофамин поигрывает быстрому в этой невидимой войне. Последствия довольно печальны: интенсивное получение дофамина истощает организм, и он попросту снижает его выработку. Привычные быстрые удовольствия перестают радовать, а на долгие не хватает сил. В результате теряется мотивация даже не к достижению целей, а в целом, к жизни. Но ситуация не фатальная и помочь здесь может дофаминовый детокс. При ограничении быстрых удовольствий через некоторое время вся система приходит в норму, к условному балансу (здесь мы не рассматриваем случаи серьезных химических зависимостей).

Трудность состоит в том, что, находясь в привычной реальности, ограничить доступ к любимым удовольствиям сложно — кто пробовал, тот знает. Здесь нужна невероятная сила воли, но, даже имея высокий уровень самодисциплины и выдержки, придется страдать. Во-первых, сила привычки — это, действительно, сила. Во-вторых, соблазны, постоянно маячащие в поле видимости. Малейший подъем напряжения, как правило, сопровождаемый негативными эмоциями, — и мы бежим привычно утешаться тем, от чего еще вчера решили отказаться.

Из всего этого следует, что единственный способ радикального решения проблемы — это физическое ограничение доступа к привычным удовольствиям.

 

Деревенский рехаб 

Я переехала в деревню по сумме причин и обстоятельств и точно не потому, что хотела восстановить дофаминовый баланс. Но в итоге избушка на хуторе стала для меня тем самым реабилитационным центром.

Общественно порицаемыми зависимостями я никогда не страдала, даже с алкоголем мои отношения по неведомым причинам испортились сами собой в 2013 году, и пить я его практически перестала. Отказаться я не могла от табакокурения, бесконтрольного потребления сахара и интернет-зависимости, хотя это уже устаревший термин, я бы заменила его на «потребление легкого, приятного и бесполезного контента».

От сладкого пыталась отказаться самостоятельно много раз, максимальный срок, который я выдерживала, был около года. Это было совершенно ужасный опыт насильственный самодисциплины, когда я буквально со слезами на глазах гладила витрины с пирожными в Азбуке вкуса, а потом понуро брела покупать десерты со стевией.

С сигаретами примерно так же: у меня были перерывы в курении, но в целом, я не могла бросить насовсем. Потребление контента вообще, кажется, не осознавалась как проблема, однако, часто проседала мотивация и воля к жизни.

Переехав, в деревню, я не сразу ощутила ломку. Сначала было ощущение свободы — можно курить под звездным небом каждый день, всего лишь сделав шаг за порог! А потом, как ни странно, пришла растерянность. Ощущение собственного безволия и душевной слабости усилилось. Городские привычки были настолько не конгруэнтны окружающей реальности, что это вызывало оторопь.

Когда есть сладости, если столько дел по хозяйству?

Зачем курить, если летом каждое утро ходишь на купель, а в течение остального года каждый день гуляешь по лесу и легкие, наконец, наполнены чистым воздухом.

Скроллинг? Столько материалов по работе и учебе (с переездом в деревню я пошла учиться на философский курс), которые нужно освоить.

 

Если взять за основу известную модель проживания горя «отрицание-гнев-торг-депрессия-принятие», то избавление от зависимости выглядело как свобода-растерянность-злость-ломка и снова свобода, но уже от привычек.

Конечно, в борьбе с нездоровыми пищевыми пристрастиями сыграло роль отсутствие в доступе магазинов, кафе и доставок. За продуктами я ездила в город раз в несколько недель, и, если поначалу покупала себе сладкое, которое предсказуемо заканчивалось в первые два дня, то позже перешла на пресные баранки. Если было совсем невмоготу, то пекла блины со сгущенкой. А напечь блины — это то же самое, что сделать сахарного петушка. Это усилие, учитывая, что молоко для них сначала нужно надоить из козы. А козу прежде накормить, выгулять… Понимаете длину цепочки? Так что, такие блины — это уже про дофамин долгий.

Спустя год мне перестало хотеться курить, я стала равнодушна к сладкому и, когда гости, приезжая ко мне в деревню, привозят десерты, за которое я бы раньше отдала многое, я съедаю кусочек и думаю про себя — надо же, почему раньше мне это так нравилось? Переключение на удовольствие от долгого дофамина случилось и в других сферах. Мне перестало хотеться отвлекаться и сбегать от дел, требующих значительных усилий.

Иногда я задумываюсь, стала ли я счастливее после 1,5 лет жизни в деревне? И не могу однозначно ответить на этот вопрос. Кажется, есть вещи поважнее счастья, а жизнь — это совершенно точно не коробка шоколадных конфет.

Но я знаю, что стала здоровее, взрослее и приблизилась к себе настоящей.

 

PS Может показаться, что моя проблема слишком хрестоматийна, а решение слишком очевидно, но…

Дофамин — это не выдумка научпоп-журналистов.

Зависимость от быстрых удовольствий, действительно, может сильно влиять на жизнь и не позволять добиваться большего.

Простые и очевидные методы работают.

Иногда для того, чтобы привести организм в норму, нужны радикальные способы.

Деревня не панацея, но может сработать как рехаб, даже если ваши зависимости легальны и социально одобряемы.

Вместо деревни может быть любое другое место, кардинально отличное от привычной реальности, но я убеждена – родная земля здесь выступает в роли поддерживающего элемента или даже, скорее, субъекта.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Читайте статьи, смотрите прямые эфиры и участвуйте в розыгрышах на нашем Тelegram- канале.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора. В случае проблем со здоровьем не занимайтесь самолечением, проконсультируйтесь с врачом.